Переговоры во дворце ни к чему не шли, вообще ни к чему. Королева давно бы уже должна была разочароваться, но ей нравилось болтать с его превосходительством. Он был хотя и циничный, но умный и широко образованный человек с неплохим чувством юмора. И обходительный, весьма обходительный, с хорошими манерами и обворожительной улыбкой. О такик, как он, говорят «муж ренессанса». Королева закатывала балы, вдруг вспомнив о необхдимости утонченного вкуса. К тому же видя, как он рассыпается перед ней в комплиментах, она уверяла себя, что он явно не на стороне принца. Его превосходительство почти все время проводил с ней.

Однако про принца люди не забыли. С ним тоже активно работали. Принц  в отличие от королевы не любил длинных светских бесед, поэтому к нему надо было искать другой подход. Да и искать не пришлось, потому что он как-то сам подружился с капитаном. Этот капитан давно уже должен был стать генералом, потому что был отличным воякой и непревзойденным стратегом. Во все опасные и безнадежные предприятия ходил его отряд, и он всегда приносил победу. Они с принцем как почувствовали друг друга. Болтали про разные виды вооружения, про турниры, про соседние королевства и их слабые и сильные стороны в военном деле. Капитан даже и не задумывался уже о том, что говорит с конем. И ему в голову не приходила мысль своего собеседника оседлать.

Никаких стойл здесь, конечно, не было, поэтому верховых посольских лошадей просто привязали к столбу во дворе. Инок смотрел на них и не мог понять, кто это. Вроде бы они были похожи на обычных коней, но как будто в них не хватало чего-то, ведь они были неговорящие. Он пытался задавать им вопросы, был очень вежлив, но те не реагировали совсем. Инок сначала решил, что они не хотят с ним разговаривать. Но чем больше он наблюдал за ними, тем больше понимал, что дело не в этом. В их глазах он видел пустоту, они не понимали.  Как будто они были чем-то средним между нормальной лошадью и деревянным конем, на который королева вешала свои шитые золотом накидки. Не совсем, конечно, деревяные, они же ходили, ели, пили, но чего-то важного в них не было. Иноку даже стало страшно, что он сам когда-нибудь может таким стать, но Кот уверил его, что такое невозможно. Кто рожден говорящим, не становится пустым уже никогда.

Он любил пофилософствовать на досуге. 

– Вот  взять, к примеру, свет, - говорил он. – Кто его видит, кто-то видит сам свет? Или, может, его кто-то слышит? Или его можно потрогать? Но все знают, когда он есть и когда его нет, правда ведь? Он еще и тепло одновременно, как одно туловище на двух ногах. Не знаю, правомерно ли такое сравнение с ногами? Наверное нет, потому что ноги легко отделить друг от друга и они почти одинаковые, а свет и тепло разные и неразделимые. Так что ноги не пойдут. Хмм, как тут поступить? 

- А еда тут, между прочим, довольно вкусная, - заметила Хоуп, пожалуй, даже лучше чем у нас.

- Это, наверное, потому что натуральная, - сказала Лиза, - когда без химии всегда вкуснее.

- Это та что из Хол Фудза? Органическая? Думаешь, они эту еду из Хол Фудза берут? – Рассуждала Хоуп. -  Но если они могут пойти в этот магазин, значит, они знают и как нам попасть домой. Я оттуда дорогу знаю.

- Надо бы у кого-нибудь спросить, - сказала Лиза. Как раз в это время на задний двор вышел молодой жеребец, еще совем жеребенок на длинных, вечно скачущих ногах.  Он с любопытством посмотрел на девочек и сразу подошел довольно близко к клетке. Охранник на это никакого внимания не обратил. Увидев красивого жеребенка, Хоуп вскочила и позвала его:

- Ой, какой ты красивый, ты такой красивый, дай я тебя поглажу. Подойди сюда, не бойся, ты такой красивый.

Лизе тоже захотелось его погладить, и она тоже стала уверять жеребенка, что он красивый. 

Жеребенку это явно очень понравилось. Он сразу подошел поближе и сунул морду между прутьями клетки. Девочки пришли в полый восторг, принялись ласкать его и теребить гриву. 

- Как тебя зовут, красавчик, как Тебя зовут?

- Инок, - ответил жеребенок, - Иннокентий, если полное имя нужно, но так меня называет только Кот, а все зовут Инок.

- Инок, красивый ты какой, и какая у тебя красивая грива, и ты такой гладкий и блестящий. 

Хоуп все гладила его морду, а потом тихо сказла Лизе:

- Давай спросим у него, где они взяли нашу еду?

- Давай, - сказала Лиза. - Давай ты.