Никаких стойл здесь, конечно, не было, поэтому верховых посольских лошадей просто привязали к столбу во дворе. Инок смотрел на них и не мог понять, кто это. Вроде бы они были похожи на обычных коней, но как будто в них не хватало чего-то, ведь они были неговорящие. Он пытался задавать им вопросы, был очень вежлив, но те не реагировали совсем. Инок сначала решил, что они не хотят с ним разговаривать. Но чем больше он наблюдал за ними, тем больше понимал, что дело не в этом. В их глазах он видел пустоту, они не понимали.  Как будто они были чем-то средним между нормальной лошадью и деревянным конем, на который королева вешала свои шитые золотом накидки. Не совсем, конечно, деревяные, они же ходили, ели, пили, но чего-то важного в них не было. Иноку даже стало страшно, что он сам когда-нибудь может таким стать, но Кот уверил его, что такое невозможно. Кто рожден говорящим, не становится пустым уже никогда.

Он любил пофилософствовать на досуге. 

– Вот  взять, к примеру, свет, - говорил он. – Кто его видит, кто-то видит сам свет? Или, может, его кто-то слышит? Или его можно потрогать? Но все знают, когда он есть и когда его нет, правда ведь? Он еще и тепло одновременно, как одно туловище на двух ногах. Не знаю, правомерно ли такое сравнение с ногами? Наверное нет, потому что ноги легко отделить друг от друга и они почти одинаковые, а свет и тепло разные и неразделимые. Так что ноги не пойдут. Хмм, как тут поступить? 

- А еда тут, между прочим, довольно вкусная, - заметила Хоуп, пожалуй, даже лучше чем у нас.

- Это, наверное, потому что натуральная, - сказала Лиза, - когда без химии всегда вкуснее.

- Это та что из Хол Фудза? Органическая? Думаешь, они эту еду из Хол Фудза берут? – Рассуждала Хоуп. -  Но если они могут пойти в этот магазин, значит, они знают и как нам попасть домой. Я оттуда дорогу знаю.

- Надо бы у кого-нибудь спросить, - сказала Лиза. Как раз в это время на задний двор вышел молодой жеребец, еще совем жеребенок на длинных, вечно скачущих ногах.  Он с любопытством посмотрел на девочек и сразу подошел довольно близко к клетке. Охранник на это никакого внимания не обратил. Увидев красивого жеребенка, Хоуп вскочила и позвала его:

- Ой, какой ты красивый, ты такой красивый, дай я тебя поглажу. Подойди сюда, не бойся, ты такой красивый.

Лизе тоже захотелось его погладить, и она тоже стала уверять жеребенка, что он красивый. 

Жеребенку это явно очень понравилось. Он сразу подошел поближе и сунул морду между прутьями клетки. Девочки пришли в полый восторг, принялись ласкать его и теребить гриву. 

- Как тебя зовут, красавчик, как Тебя зовут?

- Инок, - ответил жеребенок, - Иннокентий, если полное имя нужно, но так меня называет только Кот, а все зовут Инок.

- Инок, красивый ты какой, и какая у тебя красивая грива, и ты такой гладкий и блестящий. 

Хоуп все гладила его морду, а потом тихо сказла Лизе:

- Давай спросим у него, где они взяли нашу еду?

- Давай, - сказала Лиза. - Давай ты.

- Похоже тут пол-царства собралось, - думал его превосходительство, рассматривая огромных размеров тронный зал, битком набитый лошадьми. Он специально встал так, чтобы из окна был виден внутренний двор и все, что там происходит. Но там ничего не происходило, зато в зале страсти накалялись. Его представитель, ученый муж, долго рассказывал про различные процессы в мозгу, которые влияют на способность млекопитающих принимать те или иные решения. Он специально говорил «млекопитающие», потому что ничего про лошадей не знал, а знал только про людей, да и про людей, кто знает, что он знал! Он сыпал как бисер свои сведения о различный импульсах, новых исследованиях, больших теориях. «Химическое воздействие, - поучал сей муж, - показывает прекрасные результаты. Путем увеличения количества нейротрасмиттеров, содержание мозговых сигналов изменяется и это воздействует и на физическое состояние и не поведенческие тенденции». Превосходительство и сам не сильно верил этому шарлатану, и подозревал, что перевоначальный интерес лошадей к этому вопросу тоже скоро иссякнет. Но пока все слушали и пытались понять, куда их приведет это необычное начало. 

- Королева немного маловата ростом, - неслась его мысль дальше, - но в остальном порода просматривается, это точно. А принц - красавец, ничего лишнего, ноги длиннющие, бьет копытом, раздувает ноздри. Такой в битве - пол дела для победы. Да и производитель. 

3. 

-Что мы будем делать теперь, что мы будет делать? – Лиза и плакала и злилась одновременно. Она проснулась и хотела было прижаться к маме, как делала обычно, но воспоминание об ужасной реальности, в которой они оказались, быстро затопило ее. Им кинули по куску ветчины и хлеба, которые, кстати, оказались вовсе не дурны на вкус, и они попили из ведерка, стоявшее в клетке. Вода была несвежая, но все же было приятно глотнуть хоть какой-то жидкости. Потом солдаты стали кидать им в клетку яблочные огрызки. Сначала Лиза от злости кинула огрызок обратно в обидчика. Но потом они решили, что яблоки все же вкусные и на каждом огрызке еще была кое-какая плоть, поэтому они их просто клали в рот и жевали. Один из пеших, однако, кинул им почти полное яблоко. Потом еще одно, и еще одно. Но вскоре его капитан заметил, что делает солдат, и одернул его.

- Эй, Кас, не трать на них еду. Еще неизвестно, пригласят нас на лошадиный пир или нет. А если даже пригласят, конячья еда нам может не понравится, - и все они громко и грубо заржали.

Кас отошел от клетки, но девочки заметили, что он иногда на них посматривал с жалостью и немного даже с любопытством. Хоуп несколько раз ему улыбнулась в надежде на еще одно яблоко, но ничего не последовало.

- Часто, когда мама везла меня на машине, она говорила и даже кричала: «Я выбираю верить, выбираю верить». Она считала, что это ей это всегда помогало. Может, и нам попробовать? – предложила Лиза.

- Что попробовать?

- Ну сказать, что мы выбираем верить.

ВОЙНА КОНЕЙ

1.

Шел дождь и коробки сильно намокли, но форму они сохранили, поэтому из них получился превосходный тоннель, длинный и непредсказуемый. Да и как тоннелю быть предсказуемым, если вы в первый раз в этом доме? Дом был не такой красивый и большой, в каком Лиза жила раньше, но она не горевала. В этом пригороде Чикаго все дома хорошие. Ее родители приехали в Америку из Москвы, и Лиза могла говорить на двух языках. Мама ее подружки Хоуп тоже переехала, но из другого штата, поэтому им легок было подружиться, ни у той ни у другой не было друзей в этом месте.

Но мамам сейчас до девочек дела не было, они выкладвыали книги, посуду и другой скарб из коробок и расставляли по полкам  (так бывает, когда родители разведены, помогать приходит другая мама). Поэтому девочки решили, что теперь самое время нырнуть в неизвестность.

- Лизка, ползи,ползи, а то мы никогда не доползем до другого конца!

Но Лиза, похоже, даже не слышала, что говорит ее подруга. Она не могла понять, как оказалась прямо перед входом на самый настоящий пляж. Ну не самый настоящий, потому что не было ни лотка с мороженым, ни детской площадки, ни высоких стульев для спасателей. Но все же это был пляж, воздух - теплый, песок - почти белый, а море - такое голубое, как бывает только в рекламных картинках, которые обработали на компьютере. Никаким компьютером, здесь, правда и не пахло. Было даже как-то страшно. Но девочкам было всего по 10 лет (20 на двоих!) и любопытство было сильнее страха.